Деревообрабатывающая промышленность России

1. Вводное резюме

Деревообрабатывающая промышленность России в 2025 году переживает глубокую трансформацию. Несмотря на обладание 25 % мировых лесных ресурсов (1188,3 млн га), отрасль сталкивается с последствиями санкций, утратой европейских рынков и внутренними структурными ограничениями.

После 2022 года российские производители успешно переориентировались на Азию, Ближний Восток, Среднюю Азию и Африку. Экспорт продукции ЛПК в I квартале 2025 года вырос на 14,4 % (до $2,6 млрд). При этом 98 % пиломатериалов поставляется в Азию, преимущественно в Китай.

Ключевой тренд — переход к глубокой переработке. Запрет на экспорт необработанной древесины (с 2022 г.) и запуск в 2025 году ФГИС ЛК ускоряют производство продукции с высокой добавленной стоимостью: фанеры, ДСП, OSB/CLT, целлюлозы и упаковки.

Внутренний спрос становится важным драйвером. Потребление продукции ЛПК в 2024 году выросло на 25,8 %, а доля отечественной продукции достигла 89 %. Особенно динамичны мебельное производство (+19,6 % за 10 месяцев 2024 г.) и деревянное домостроение (28 % частных домов строятся из дерева).

Однако отрасль испытывает серьёзные вызовы, среди которых:

• острый дефицит кадров,
• высокая стоимость кредитов,
• зависимость от импортного оборудования,
• логистические барьеры,
• низкий уровень цифровизации (оценка — 1–2,7 из 5).

Крупнейшие игроки — «Илим», Segezha Group, «Свеза», Mondi Russia, АЦБК — активно инвестируют в модернизацию и «умные фабрики». Пример — запуск в 2024 году в Усть-Илимске нового ЦБК «Илим» с инвестициями 100 млрд рублей.

Прогноз до 2030 года опирается на три вектора:

1. Глубокая переработка и экспорт высокотехнологичной продукции.
2. Технологический суверенитет через импортозамещение.
3. Устойчивое лесопользование, включая лесоклиматические проекты.

При успешной реализации государственной политики и адаптации бизнеса отрасль сможет перейти от сырьевой модели к инновационной, устойчивой и конкурентоспособной на глобальном уровне.

2. Макроэкономический и нормативно-правовой контекст

2.1. Роль ЛПК в экономике России

Лесопромышленный комплекс (ЛПК) остаётся стратегически важной отраслью: Россия обладает 25 % мировых лесных ресурсов (1188,3 млн га) и в 2024 году произвела продукции на сумму свыше 2,8 трлн рублей. Деревообработка сгенерировала выручку 1,03 трлн рублей, при этом 50 крупнейших предприятий обеспечивают более 1 трлн рублей совокупной выручки. Отрасль включает свыше 43 тыс. компаний и обеспечивает значительные поступления в бюджет — 38,5 млрд рублей за первое полугодие 2024 года (+10 % к аналогичному периоду 2023 г.).

2.2. Государственная стратегия до 2030 года

Стратегия развития ЛПК до 2030 года задаёт курс на:

• переход от экспорта сырья к глубокой переработке;
• повышение глубины переработки до 80 % и более;
• ежегодное строительство 2 тыс. км лесных дорог (в 4 раза больше текущего уровня);
• внедрение наилучших доступных технологий (НДТ) и комплексных экологических разрешений (КЭР).

2.3. Ключевые нормативные инициативы

• Запрет экспорта необработанной древесины (хвойной — с 2022 г., лиственной — с 2023 г.) стимулирует внутреннюю переработку.
• С 1 января 2025 года запущена ФГИС ЛК — единая цифровая платформа для учёта всех операций с древесиной. Обязательны: электронный сопроводительный документ (ЭСД), фотофиксация рубок, ГЛОНАСС на лесовозах.
• С 2025 года введено понятие «лесоклиматический проект», что открывает бизнесу доступ к рынку углеродных единиц.

2.4. Меры государственной поддержки

• Приоритетные инвестиционные проекты (ПИП): в 2024 г. зарегистрировано 10 новых проектов на 29,1 млрд рублей.
• Транспортная экспортная субсидия: в 2025 г. сохранена на уровне ~1,5 млрд рублей для компенсации логистики в Азию, Африку, Латинскую Америку.
• Федеральный проект «Сохранение лесов»: финансирование на 2025–2030 гг. — 71,1 млрд рублей (восстановление 1,35 млн га леса ежегодно).
• Поддержка кадров: 24 млрд рублей выделено на повышение зарплат в отрасли в течение 6 лет.

2.5. Макроэкономические вызовы

Несмотря на системную поддержку, отрасль сталкивается с:

• высокими ставками по кредитам, сдерживающими инвестиции;
• ростом себестоимости (например, фенол подорожал почти в 3 раза за 1,5 года);
• санкционными ограничениями, затрудняющими доступ к технологиям и финансированию;
• логистической недоступностью многих лесных массивов.

Таким образом, государственная политика создаёт условия для перехода к устойчивой и технологичной модели ЛПК с глубокой переработкой. Однако успех этой трансформации напрямую зависит от способности бизнеса преодолеть финансовые, технологические и кадровые барьеры.

3. Объем и структура рынка

3.1. Общий объем и динамика производства

В 2024 году выручка деревообрабатывающей отрасли составила 1,03 трлн рублей — на 8 % ниже пика 2023 года, но с признаками стабилизации. Общий объем производства ЛПК превысил 2,8 трлн рублей, при этом лесозаготовка достигла 195 млн м³, что стало максимумом за последние пять лет.

Производство ключевых видов продукции в 2024 году показало разнонаправленную динамику:

Источники: Росстат, Минпромторг РФ, отраслевые отчёты, 2024–2025 гг.

3.2. Структура рынка по сегментам

Рынок условно делится на пять ключевых сегментов:

* Оценка на основе физических объемов производства и экспертных данных.

3.3. Внутреннее потребление vs экспорт

• Внутренний спрос в 2024 году вырос на 25,8 %, доля отечественной продукции достигла 89 %.
• Экспорт в 2024 году — $10,1 млрд (+2,6 % к 2023 г.), в I квартале 2025 г. — $2,6 млрд (+14,4 % г/г).

Структура экспорта по видам продукции (2024 г.):

Примечание: пиломатериалы доминируют по объему, но целлюлозно-бумажная продукция генерирует основную экспортную выручку.

Таким образом, рынок постепенно смещается от сырьевой модели к сбалансированной структуре с акцентом на глубокую переработку, внутренний спрос и диверсифицированный экспорт.

4. География и региональная специализация

4.1. Ключевые лесопромышленные регионы

Российская деревообрабатывающая промышленность демонстрирует ярко выраженную региональную структуру, обусловленную распределением лесных ресурсов, инфраструктурой и исторически сложившимися производственными центрами. Основные мощности сосредоточены в трёх макрорегионах — перечислим их:

• Сибирский федеральный округ (СФО) — крупнейший по объёму лесозаготовок и инвестиций;
• Северо-Западный федеральный округ (СЗФО) — лидер по глубине переработки и ЦБП;
• Дальневосточный федеральный округ (ДФО) — стратегически важный для экспорта в Азию.

Сибирский ФО

СФО обладает наибольшими запасами древесины — 51,5 % территории покрыто лесом. Лидером является Иркутская область (82,2 % территории — лес), где сосредоточены ключевые активы ГК «Илим». В 2024 году здесь запущен новый целлюлозно-картонный комбинат с инвестициями 100 млрд рублей. Также значимы Красноярский край и Алтайский край, где развиваются пиловочные и пеллетные производства.

Северо-Западный ФО

СЗФО — самый лесистый округ страны (54,2 % территории). Здесь расположены:

• Архангельская область — центр ЦБП (Архангельский ЦБК, Segezha Group);
• Вологодская область — лидер по глубине переработки (76 %), здесь находится производство пиломатериалов, фанеры, ДСП и домокомплектов;
• Республика Карелия — крупный производитель фанеры и бумаги.

Регион обладает развитой логистикой: морские порты в Архангельске и Мурманске обеспечивают экспорт в Европу и Африку.

Дальневосточный ФО

ДФО играет особую роль в условиях переориентации экспорта на Азию. Хабаровский край и Приморский край (77,8 % лесистости) становятся ключевыми точками для поставок в Китай, Южную Корею и Юго-Восточную Азию. В регионе активно развивается плантационное лесовыращивание, в Хабаровске создаётся научно-производственный центр инженерной древесины.

4.2. Региональная специализация и ключевые игроки

4.3. Инвестиционная активность и бюджетные поступления

В 2023–2024 гг. наибольшие инвестиции в ЛПК были направлены в Сибирский ФО — 68,5 млрд рублей, из них:

• Иркутская область — 28,1 млрд руб.,
• Красноярский край — 19,3 млрд руб.

По поступлениям в федеральный бюджет от использования лесов в I полугодии 2024 года лидировали:

• Иркутская область — 4,4 млрд руб.,
• ХМАО — 4,1 млрд руб.,
• Республика Саха (Якутия) — 3,4 млрд руб.

Это отражает высокую концентрацию крупных корпораций и эффективное использование лесного фонда в данных регионах.

Таким образом, региональная структура ЛПК России отражает баланс между природным потенциалом, промышленной историей и новыми геополитическими реалиями. Успешное развитие каждого региона будет зависеть от его способности интегрироваться в новые экспортные маршруты, развивать глубокую переработку и привлекать инвестиции в инфраструктуру и технологии.

5. Экспортно-импортная динамика

5.1. Смена географии экспорта после 2022 года

С 2022 года российская деревообрабатывающая промышленность пережила радикальную переориентацию экспортных потоков. Потеря европейских рынков, ранее ключевых для пиломатериалов и фанеры, вынудила отрасль искать новые направления. Уже к 2023 году 98 % экспорта пиломатериалов приходилось на Азию, в первую очередь на Китай, который стал доминирующим покупателем.

В 2024–2025 гг. эта тенденция закрепилась и расширилась. Помимо Китая, активно растут поставки в Узбекистан, Казахстан, Турцию, Индию, ОАЭ, Саудовскую Аравию, Южную Корею, а также в страны Северной Африки и Латинской Америки. Для поддержки диверсификации Минпромторг РФ с 2025 года ввёл новую транспортную субсидию на поставки в Африку и Латинскую Америку.

5.2. Объёмы и структура экспорта

Экспорт продукции ЛПК в 2024 году составил $10,1 млрд (+2,6 % к 2023 г.). В 2025 году рост продолжился:

Источник: Рослесхоз, Минпромторг РФ, 2025 г.

В физическом выражении за первое полугодие 2025 года экспорт обработанной древесины достиг 11,9 млн м³ (+14,4 % к аналогичному периоду 2024 г.).

Структура экспорта по видам продукции (2024–2025 гг.):

Примечание: пиломатериалы доминируют по объёму, но целлюлозно-бумажная продукция генерирует до 40 % экспортной выручки.

5.3. Импорт и импортозамещение

Импорт продукции ЛПК в России остаётся незначительным. Основные поставки — специализированное оборудование, комплектующие и химикаты (например, фенол для производства ДСП). После 2022 года импорт западного оборудования резко сократился, что усилило зависимость от китайских аналогов и стимулировало развитие отечественных решений.

Одновременно достигнут значительный прогресс в импортозамещении:

• доля отечественной продукции на внутреннем рынке выросла с 82 % (2019) до 89 % (2024);
• компании, такие как «Лузалес», успешно заместили ушедшие западные бренды (например, IKEA) на внутреннем рынке мебели.

5.4. Логистические вызовы и меры поддержки

Переориентация на Азию и другие регионы резко увеличила логистические издержки:

• северо-западные производители столкнулись с высокой стоимостью доставки в Азию;
• наблюдается дефицит железнодорожных вагонов, что приводит к срыву контрактов;
• морские порты на Дальнем Востоке испытывают перегрузку.

В ответ государство сохраняет транспортную экспортную субсидию на уровне ~1,5 млрд рублей в 2025 году, а также развивает альтернативные маршруты — в том числе через Иран и Центральную Азию.

Таким образом, экспортно-импортная модель российского ЛПК претерпела фундаментальные изменения. Отрасль успешно адаптировалась к утрате европейских рынков, но теперь сталкивается с новыми вызовами: высокой зависимостью от Китая, логистическими барьерами и необходимостью диверсификации как географии, так и ассортимента экспортной продукции.

6. Ключевые игроки и конкурентная среда

6.1. Лидеры отрасли и их стратегии

Российский ЛПК характеризуется высокой концентрацией: на долю 50 крупнейших предприятий приходится более 1 трлн рублей выручки, при этом на рынке доминируют вертикально интегрированные холдинги, контролирующие полный цикл: от лесозаготовки до выпуска продукции глубокой переработки.

Эти компании активно реализуют стратегии вертикальной интеграции, глубокой переработки и технологической модернизации. Например, «Свеза» расширяет присутствие в ЦБП-сегменте, а «Илим» делает ставку на экспорт упаковки в Азию.

6.2. Конкурентная динамика на внутреннем рынке

После утраты европейских рынков в 2022 году крупные производители пиломатериалов усилили присутствие на внутреннем рынке. Это привело к обострению конкуренции. Емкость внутреннего рынка пиломатериалов оценивается всего в 13 млн м³ в год, что недостаточно для всех игроков.

В результате:

• мелкие и средние предприятия вытесняются с рынка или вынуждены объединяться;
• рентабельность в сегментах пиломатериалов, фанеры и ДСП остаётся низкой из-за роста себестоимости (например, фенол подорожал почти в 3 раза за 1,5 года);
• ценовое давление со стороны крупных игроков ограничивает возможности для независимых производителей.

6.3. Внешняя конкуренция и экспортные вызовы

На внешних рынках российские компании столкнулись с новыми условиями:

• высокая зависимость от Китая: в 2023–2025 гг. на КНР приходилось 63–70 % экспорта пиломатериалов;
• логистические барьеры: северо-западные производители несут высокие затраты на доставку в Азию, наблюдается дефицит железнодорожных вагонов, что приводит к срыву контрактов;
• технологическое отставание: уход западных поставщиков оборудования и запчастей снижает надёжность производственных линий.

Для диверсификации экспорта компании наращивают поставки в Узбекистан, Казахстан, ОАЭ, Индию, Турцию, Южную Корею и даже Латинскую Америку, однако эти рынки пока не компенсируют объёмов, потерянных в ЕС.

6.4. Господдержка как фактор конкурентоспособности

Государство играет ключевую роль в выравнивании условий конкуренции:

• транспортная экспортная субсидия (~1,5 млрд руб. в 2025 г.) компенсирует часть логистических издержек;
• приоритетные инвестиционные проекты (ПИП) дают льготы по арендной плате и налогам;
• ФГИС ЛК повышает прозрачность, снижая риски недобросовестной конкуренции за счёт нелегальных рубок.

Тем не менее доступ к поддержке неравномерен. Крупные холдинги получают львиную долю выгод, тогда как малый и средний бизнес сталкивается с административными и финансовыми барьерами.

Таким образом, конкурентная среда в российской деревообрабатывающей промышленности формируется под влиянием консолидации рынка, переориентации экспорта, технологических ограничений и неравномерного доступа к господдержке. Устойчивость игроков будет зависеть от их способности инвестировать в глубокую переработку, диверсифицировать рынки сбыта и адаптироваться к новым условиям цифровой и регуляторной среды.

7. Внутренний спрос и импортозамещение

7.1. Динамика внутреннего потребления

После утраты европейских экспортных рынков в 2022 году российские производители ЛПК активно переключились на внутренний спрос. Этот тренд закрепился и усилился: в 2024 году внутреннее потребление продукции ЛПК выросло на 25,8 %, а доля отечественной продукции на внутреннем рынке достигла 89 % против 82 % в 2019 году.

Ключевыми драйверами роста стали:

• мебельная промышленность — производство выросло на 19,6 % за 10 месяцев 2024 года;
• строительный сектор, включая деревянное домостроение, — на долю деревянных зданий приходится уже 28 % всех частных домов;
• государственные программы — расселение аварийного жилья, строительство социальных объектов, развитие инфраструктуры.

7.2. Сегментация внутреннего спроса

7.3. Успехи импортозамещения

Импортозамещение стало одним из ключевых достижений отрасли за последние три года:

• мебельный сегмент: после ухода IKEA в 2022 году её активы были приобретены компанией «Лузалес», которая в 2024 году продала в России больше мебели, чем когда-либо продавала сама IKEA;
• оборудование и комплектующие: предприятия начали производить собственные компоненты, например «Свеза» выпускает деревянные прижимы для линий ДСП;
• химикаты: несмотря на рост цен (фенол подорожал почти в 3 раза за 1,5 года), компании осваивают альтернативные поставки из дружественных стран и локальные заменители.

Тем не менее полное импортозамещение остаётся сложной задачей: значительная часть высокотехнологичного оборудования и запчастей по-прежнему зависит от поставок из Китая и других стран Азии.

7.4. Вызовы внутреннего рынка

Несмотря на рост, внутренний спрос сталкивается с ограничениями:

• высокие ипотечные ставки, которые сдерживают строительство и покупку мебели;
• переход на эскроу-счета, что замедляет реализацию проектов деревянного домостроения;
• недостаток квалифицированных кадров в строительстве и производстве;
• ценовое давление со стороны крупных игроков, вытесняющих мелких производителей.

Таким образом, внутренний рынок стал важной «подушкой безопасности» для отрасли, но его потенциал ограничен. Дальнейший рост возможен только при условии стабилизации макроэкономической среды, господдержки спроса и развития новых сегментов, таких как модульное деревянное жильё и биотопливо.

8. Технологическое развитие и цифровизация

8.1. Цифровизация отрасли: ФГИС ЛК как системный драйвер

С 1 января 2025 года в России запущена Федеральная государственная информационная система лесного комплекса (ФГИС ЛК). Это ключевой инструмент цифровой трансформации отрасли. Система объединяет все этапы лесопользования: от учёта лесных насаждений до транспортировки древесины. Основные элементы ФГИС ЛК:

• электронный сопроводительный документ (ЭСД) — обязателен для всех перевозок;
• фотофиксация лесозаготовок — с 2025 года обязательна на всех участках;
• ГЛОНАСС на лесовозной технике — для отслеживания маршрутов в реальном времени.

Цель — полная прозрачность оборота древесины, борьба с нелегальными рубками и создание «цифрового двойника леса». Однако внедрение сталкивается с вызовами: это и устаревшие данные лесоустройства, и недостаток серверных мощностей, и низкий уровень цифровой зрелости в отрасли (оценка — 1,0–2,7 из 5).

8.2. Автоматизация и роботизация производства

Дефицит кадров и рост себестоимости труда стимулируют автоматизацию. На предприятиях уже применяются:

• промышленные роботы (KUKA, Universal Robots) — для сборки, шлифовки, упаковки (на заводах «Лером», «Ставропольмебель», IKEA в Великом Новгороде);
• ЧПУ-станки и интегрированные линии — от SCM Group, Steepline, BELMASH;
• собственные решения — например, роботизированные манипуляторы Ligna Robotics для погрузки/разгрузки.

Срок окупаемости робота — в среднем 1,5 года. Однако из-за высокой стоимости и нехватки специалистов реализуется лишь 1 из 10 заявок на роботизацию.

8.3. Интеллектуальные технологии и «умные фабрики»

Передовые предприятия внедряют:

• искусственный интеллект — для анализа качества сырья и прогнозирования спроса («Воскресенский ДОК»);
• IoT и цифровые двойники — для мониторинга оборудования;
• внутренние ИТ-платформы — например, Sever.AI и ATS Potok от «Свезы» для автоматизации HR-процессов.

Также активно используются облачные ERP-системы (1С, SAP) и специализированные решения — например, мобильное приложение Smart Timber для подсчёта древесины с применением машинного обучения.

8.4. Глубокая переработка как технологический вызов

Государственная политика и рыночные условия стимулируют переход к производству продукции с высокой добавленной стоимостью:

8.5. Вызовы технологического суверенитета

Несмотря на прогресс, отрасль остаётся зависимой от импорта:

• недостаток оборудования и запчастей влияет на производство — уход западных поставщиков привёл к росту цен и простоев;
• китайская техника быстро замещает европейскую, но уступает по надёжности;
• импортозамещение идёт медленно: отечественные аналоги пока не обеспечивают полного покрытия потребностей.

Таким образом, технологическое развитие российской деревообрабатывающей промышленности находится на перепутье: с одной стороны, активно внедряются «умные фабрики» и цифровые платформы, с другой — сохраняется зависимость от внешних поставщиков и низкая цифровая готовность на местах. Устойчивый прогресс возможен только при совмещении государственной поддержки, развития отечественного оборудования и подготовки кадров.

9. Проблемы и риски отрасли

Несмотря на значительный природный потенциал и активную государственную поддержку, российская деревообрабатывающая промышленность сталкивается с рядом системных проблем, ограничивающих её рост и конкурентоспособность. Эти риски носят как внутренний, так и внешний характер и требуют комплексных решений.

9.1. Кадровый дефицит

Одна из острейших проблем отрасли — нехватка квалифицированных кадров. По оценкам, в лесопромышленном комплексе не хватает до 100 тыс. специалистов, включая лесников, операторов оборудования, инженеров и ИТ-специалистов. Молодёжь не идёт в отрасль из-за низкой престижности профессий, тяжёлых условий труда и недостатка жилья в лесных регионах. Это напрямую стимулирует автоматизацию, но одновременно создаёт барьер для внедрения сложных технологий, требующих высокой квалификации персонала.

9.2. Финансовые и инвестиционные ограничения

• Высокие процентные ставки (ключевая ставка ЦБ РФ — 16 % в начале 2025 г.) делают кредиты малодоступными, особенно для малого и среднего бизнеса.
• Рост себестоимости: стоимость ключевых компонентов, таких как фенол, выросла почти в 3 раза за 1,5 года, что напрямую влияет на производство ДСП и фанеры.
• Снижение инвестиций в ЛПК: в 2023 году их объём сократился на 4,8 %, а в первом полугодии 2024 г. — на 10 % в сегменте деревообработки.

9.3. Технологическая зависимость

Уход западных поставщиков оборудования и запчастей подсветил высокую зависимость от импорта:

• большинство производственных линий построены на оборудовании европейских брендов (SCM, Dieffenbacher и др.);
• запасные части и ПО теперь поступают с задержками или по завышенным ценам;
• китайская техника быстро замещает ушедшие бренды, но уступает им по надёжности и точности.

9.4. Логистические и инфраструктурные барьеры

• Недостаток лесных дорог: только 18 % лесных массивов экономически доступны из-за отсутствия транспортной инфраструктуры.
• Перегрузка дальневосточных портов при экспорте в Азию.
• Дефицит железнодорожных вагонов — приводит к срыву экспортных контрактов.
• Высокая стоимость доставки для северо-западных производителей, переориентированных на Азию.

9.5. Низкий уровень цифровой зрелости

Несмотря на запуск ФГИС ЛК, цифровая готовность отрасли остаётся крайне низкой: по экспертным оценкам, она составляет 1,0–2,7 балла из 5. Многие лесничества работают с устаревшими бумажными картами. Предприятия зачастую не имеют ресурсов для интеграции в единую цифровую среду. Это создаёт риски ошибок, простоев и несоответствия регуляторным требованиям.

Сводная таблица ключевых рисков

Эти проблемы взаимосвязаны и усиливают друг друга. Например, кадровый дефицит усугубляет трудности с внедрением цифровых систем, а логистические барьеры снижают рентабельность, ограничивая возможности для инвестиций в технологии. Устойчивое развитие отрасли возможно только при системной работе по всем этим направлениям — через господдержку, образовательные программы, развитие отечественного оборудования и модернизацию инфраструктуры.

10. Перспективы развития до 2030 года

Российская деревообрабатывающая промышленность вступает в новую эпоху. Она находится на этапе перехода от сырьевой модели к технологически развитой, устойчивой и ориентированной на глубокую переработку. Успех этого перехода будет определяться тремя стратегическими векторами, закреплёнными как в государственной политике, так и в корпоративных стратегиях ключевых игроков.

10.1. Глубокая переработка как основа конкурентоспособности

Государство и бизнес делают ставку на производство продукции с высокой добавленной стоимостью:

• CLT- и OSB-панели уже используются в многоэтажном деревянном домостроении;
• целлюлозно-бумажная продукция — экспортная статья с высокой маржинальностью (на неё приходится до 40 % экспортной выручки);
• биотопливо — с 2025 года 95 % пеллет должно производиться из отходов переработки;
• инженерная древесина — в Хабаровске создаётся научно-производственный центр для её освоения.

Цель — увеличить глубину переработки с текущих 40–60 % до 80 % и выше, что соответствует лучшим мировым практикам.

10.2. Технологический суверенитет и импортозамещение

Санкции сделали очевидной зависимость от западного оборудования и комплектующих. В отрасли актуальны несколько решений этой проблемы:

• отечественные аналоги — например, «Свеза» производит деревянные прижимы для линий ДСП;
• китайская техника — быстро замещает европейскую, но требует адаптации;
• роботизация и «умные фабрики» как ответ на дефицит кадров и рост издержек.

Ключевая задача на 2025–2030 гг. — создание национальной экосистемы оборудования, включая станки, ПО и сервисное обслуживание.

10.3. Устойчивое лесопользование и экологическая ответственность

Растёт спрос на сертифицированную продукцию (FSC) и участие в лесоклиматических проектах. С января 2025 года в Лесном кодексе закреплено понятие «лесоклиматический проект», что открывает бизнесу доступ к углеродным рынкам.

Также реализуется:

• Федеральный проект «Сохранение лесов» — 71,1 млрд руб. на 2025–2030 гг., восстановление 1,35 млн га леса ежегодно;
• обязательные КЭР и НДТ для крупных предприятий;
• переработка отходов в кормовую муку, экстракты, биотопливо.

10.4. Прогнозные сценарии до 2030 года

10.5. Заключение: от сырьевой периферии — к инновационному центру

Деревообрабатывающая промышленность России обладает всеми предпосылками для перехода от роли «лесной державы» к статусу технологического и экологического лидера в глобальном ЛПК. Однако этот путь требует:

• системной работы по подготовке кадров;
• развития отечественного машиностроения;
• повышения цифровой зрелости на всех уровнях;
• устойчивого партнёрства государства и бизнеса.

При успешной реализации стратегических инициатив к 2030 году Россия сможет не только сохранить, но и умножить своё конкурентное преимущество — не за счёт объёма леса, а за счёт интеллекта, технологий и ответственного управления природным капиталом.